Вельяминовы. За горизонт. Книга 3 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги бесплатно полные версии txt, fb2) 📗

– Товарищ Моисеев предупрежден о вашем недомогании, Надежда Наумовна… – он указал на синяк, – пройдемте со мной. Нам понадобится ваша помощь… – Саша не собирался затягивать дело:

– Старшая Куколка здесь. Я объясню Надежде Наумовне, что ей надо делать, и она согласится… – Анну Наумовну отдельная бригада довела до Маросейки, но открыто за девушкой не следили:

– Ни к чему, – Саша запер кабинет, – пока она нужна только для спектакля. Но если Надежда Наумовна заупрямится, мы отправим наряд на Патриаршие Пруды за ее братом… – даже без каблуков, Куколка была лишь немногим ниже Саши. От девушки пахло сладкими пряностями, она независимо вскинула голову:

– Надеюсь, меня потом отвезут домой… – махнув охранникам, Саша нажал кнопку лифта, ведущего в подвалы здания: «Непременно».

Завернутый в бумажную салфетку медовый пирог никто не тронул.

Аню не обыскивали ни в машине, где комитетчики вежливо усадили ее назад, ни в голой приемной, обставленной канцелярской, как о ней думала девушка, мебелью. У нее только проверили паспорт. Аня пожала плечами:

– Пожалуйста, но ваше требование антиконституционно, – она рассматривала скучающие лица неприметных мужчин, – я не видела ваших документов. Я не знаю, кто вы такие и куда меня привезли… – Аня понимала, что она на Лубянке, но не могла сдержаться:

– Они подотчетны закону, как и остальные. Хотя, как говорит Надя, в этой стране один закон, телефонное право… – телефона в комнате, куда ее привели, не было.

Аня изучала плакат на стене:

– Советский суд – суд народа… – судья на картинке, приятный мужчина в костюме, строго смотрел на Аню. Девушка закинула ногу на ногу:

– Павел остался дома один, а он еще подросток. Он выгуляет мопсов, но он будет волноваться, по крайней мере за меня. Надя пошла на репетицию, то есть она сказала, что на репетицию… – услышав о брате, комитетчики уверили Аню, что обо всем позаботятся. Недовольно пробурчав что-то себе под нос, Аня нашла в сумочке сигареты. Выдохнув ароматный дым, она скривила гримасу:

– Позаботятся. Хотя в подъезде круглосуточный милицейский пост, от них не убежишь. Павел и не побежит никуда… – они с сестрой всегда баловали брата. Аня смутно помнила крохотного, похожего на куклу младенца, жалобный плач, звуки выстрелов. Она спрашивала о том дне у сестры, однако Надя только вздыхала:

– Все ушло… – она клала голову на плечо Ане, – но я помню, что мы с мамой ехали на машине… – Аня нахмурилась:

– У меня была французская азбука, я рассматривала картинки. Заурчал грузовик, я сказала:

– Брум-брум! La voiture, maman… – ласковая рука погладила ее по голове:

– У тебя и у Надин тоже будут машины, милая… – в последний год интерната их с сестрой учили вождению. Вместе с паспортами и аттестатами им привезли права:

– Мама сидела с нами и Павлом сзади, за рулем был кто-то другой… – дальше Аня помнила только шум океана, крики, щелчки выстрелов. Запахло сандалом, они нырнули под уютную шинель отца:

– Павел был с нами, мы его не отпускали, – поняла Аня, – наверное, с мамой произошел несчастный случай… – ей надо было отыскать отца:

– Но как искать, – Аня изучала знакомые черты на плакате с Лениным, – имя Наум может оказаться такой же фальшивкой, как и фамилия Котов… – девушка разозлилась:

– Обставился ложью, теперь и концов не найти. Но если его не расстреляли, – Аня задумалась, – если он жив, он бы начал нас искать… – она была в этом уверена. Отпив крепкого кофе с сахаром, она ткнула окурком в привинченную к столу пепельницу:

– Но не ищет. Может быть, мама просто… – Аня поискала слово, – была для него развлечением. Он привез ее из Европы после войны… – девушка хмыкнула:

– Может быть, не по ее воле. Она пыталась бежать, он ее убил, а нас сдал в особый интернат. Мы ему оказались не нужны… – Аня фыркнула:

– Словно в викторианском романе. Надя любит такие книги… – Аня предпочитала исторические монографии, – жаль, что мама еврейка, она могла оказаться аристократкой… – девушка осушила картонный стаканчик с кофе:

– Все сходится. Значит, – губы дернулись, – все делается с его ведома, может быть, по его указанию… – от Фаины Яковлевны Аня успела выучить слово: «мамзер»:

– Он такой и есть… – девушка сжевала кусок лекаха, – плевать он на нас хотел. Надо его найти и посмотреть в его лживые глаза. Такие, как он, арестовали ребе Лейзера только за то, что он хочет жить в Израиле, а не в СССР… – Аня не собиралась оставаться в Советском Союзе:

– Но сейчас бежать нельзя, – напомнила она себе, – мы ответственны за Павла… – ей стало страшно:

– Зачем меня сюда посадили… – дверь комнаты надежно заперли, – а если с Надей или Павлом что-то случилось… – оправив скромную юбку темной шотландки, Аня прошлась по комнате. Каблуки постукивали по рассохшимся половицам. В противоположной стене имелась еще одна дверь. Аня подергала ручку:

– Тоже закрыто. Интересно, зачем поставили диван… – довоенного вида диван было никак не сдвинуть с места. Аня провела рукой по трещинам на черной коже:

– Судя по виду, он в комнате со времен Дзержинского… – мебель надежно привинтили к полу. Аня заметила темное стекло напротив внутренней двери:

– Это окно, – она пошла к стене, – за мной следят с той стороны, только я их не вижу… – сердце застучало, Аня глубоко вздохнула:

– Я чувствую, что Надя здесь… – сестры давно поняли, что знают, где находится другая:

– В интернате я могла сидеть в комнате, но знала, что Надя играет в теннис или репетирует в зале. И сейчас я знаю, что она за стеклом…

Прижав ладонь к непрозрачному окну, Аня замерла, прислушиваясь к звукам в соседней комнате.

– Не поднимайте руки, Надежда Наумовна… – его голос был вкрадчивым.

Надя сжала зубы:

– Словно змея шуршит. Он и сам похож на змею, мерзавец…

От него пахло теплым сандалом, на запястье переливались золотые часы. Серые, словно свинец глаза, уставились на девушку. Она прикусила губу:

– Молчи, не двигайся, иначе он что-то заподозрит… – Надя не могла отвести взгляда от лица сестры. Аня была вся как на ладони:

– Она меня не видит, – поняла девушка, – это особое стекло… – сестра стояла совсем близко к окну, Надя словно смотрелась в зеркало. Взгляд девушки возвращался к неприметной внутренней двери за спиной Ани:

– Эти люди… – она скрыла дрожь, – то есть нелюди, они сидят за стеной. Ему ничего не стоит отдать приказ открыть дверь. Надо предупредить Аню любой ценой…

Надя не хотела вспоминать о зэка, развалившихся на нарах в камере, соседней с той, где держали сестру. Комитетчик подвел Надю к зарешеченному окошечку в двери серого железа. Карты шлепали по доскам, кто-то матерился. На девушку пахнуло людским потом, нечистотами, табачным духом:

– Они в камере предварительного заключения… – зашелестел тихий голос, – эти граждане подозреваются в совершении группового изнасилования, с особой жестокостью. Они ждут психиатрической экспертизы, Надежда Наумовна… – удержавшись, Саша не подмигнул коллегам. Спектакль ребята разыграли, как по нотам. Он видел страх в темных глазах девушки:

– Но Куколка молодец, она отлично держится. У нее большое будущее в нашей системе… – Надя раздула ноздри:

– Если вы хотите меня испугать, товарищ работник органов, то вы не на ту напали… – оставив без внимания дерзость, Саша спокойно отозвался:

– Пойдемте, Надежда Наумовна. Я еще не все вам показал… – посоветовавшись с экспертами, они решили не привозить с Патриарших Прудов Фокусника, как звали в папках Павла Левина:

– Парень в четырнадцать лет творит чудеса на бумаге, – одобрительно заметили ребята из технического отдела, – он копирует любые почерка, научился китайской каллиграфии… – даже сейчас, в космический век, как писали в газетах, подделка документов оставалась долгим и трудным занятием. Эксперты из института Сербского порекомендовали оставить Фокусника в покое:

– Близнецы обладают особой связью с друг другом, – объяснили врачи, – ваша подопечная согласится на что угодно ради спасения сестры… – стоя у окна, Саша понял, что специалисты не ошибались. Младшая Куколка побледнела, глаза девушки расширились. Он едва слышно прошептал: